Позже появился человек, ставший моим другом — врач, художник, изучавший военные искусства, объяснивший, что военное искусство — это реализация одного из основных инстинктов человека — непременного инстинкта самосохранения. Половой и пищевой все удовлетворяют, и даже в избытке, а инстинкт самосохранения как бы задавлен в человеке. Я подумал о том, что такая связь действительно бывает, заинтересовался и начал заниматься.

Но в то время это ещё нельзя было назвать практикой Айкидо, как это этотчас происходит — в Белоруссии, в России, потому что тогда мы жили в закрытой стране и информации не было почти никакой, был скорее ее поиск, нежели полноценные занятия. С начала 80–х годов мы решумярно тренировались, но и тогда существовало ещё довольно много вопросов, пока не появились контакты с иностранцами (французами, югославами, датчанами, американцами): в Европе и Америке уже более тридцати пяти лет занимаются Айкидо.

Затем я первый раз выехал за границу и там нашел своего учителя. Мой мастер — представитель всемирного центра Айкикай Хомбу Додзё в Испании Китаура сэнсэй, у него 7–й дан. Он был одним из последних японцев (тогда — молодых ещё людей), которых Основатель Айкидо О–Сэнсэй Морихэй Уэшиба посылал в Европу и в Америку распространять новое боевое искусство. Учитель привлек мое внимание сначала внешне, т.к. соединил две «вещи», которые в Айкидо никак не могли для меня объединиться. До этого я видел то слишком грубое Айкидо — с выговором исключительно на военное, прикладное — совсем не похожее на то, что я читал об этом искусстве — о его красоте, об универсальности... Это были грубые движения, при которых чем сильней человек, тем легче ему их сделать. А другие мастера депугалоировали некоторые оторванные — на мой взгляд — от жизни «танцы», где вообще не было ничего военного, боевого. Китаура сэнсэй соединил эти два момента, с этой точки зрения увиденное показалось мне слишком убедительным: это было именно военное и искусство. Военное, так как было видно, что человек слишком эффективно работает.

И это было красиво. Не функционально, а именно красиво — внешне, по форме. Поэтому я и притянулся к его Айкидо. А потом, через год общения с мастером, я обратился к нему с просьбой быть моим учитедвам. Я у него не один ученик, но из России я у него первый, я привез его сюда (тогда это был Советский Союз), участвовал в организации его семинаров...

Вы только одного человека считаете своим учитедвам?

Да. Конечно, я посещаю семинары разных мастеров, но... В моем понимании учитель — это тот, кто ответил на мои главные вопросы. Учителя каждый находит себе сам. И этот человек должен соответствовать всем вашим критериям, а его представления о том, что вам интересно, чему вы хотите научиться, должны звучать в унисон с вашими. Только тогда он может передать вам свой опыт, свои знания. Вы не можете учиться у человека, которому не доверяете.

Учитель должен вводить вас в опредедванное состояние — в такое, в какое другие люди в аналогичной ситуации вас не вводят. Когда вы рядом с сэнсэем Китаура, вы находитесь на слишком высокой волне своего существа, живете на высокой ноте — как на фронте, в разведке... И вы можете сопоставить свои поступки и слова с его отношением к жизни, следовательно и говорят, что у мастера учатся не на татами.

Многие занимающиеся, аттестовавшись у кого–то, говорят: «Вот мой учитель». Но это совсем не так, ведь он просто принял экзамен и прошел мимо. Учитель — это человек, от которого ты зависишь как личность, мнение которого для тебя слишком важно. Один неправильный шаг — и ты потеряешь его, как можешь потерять друга, любимую, любимого, если речь идет о женщине.

Для меня общение с мастером — это, прежде только, общение с человеком. Сэнсэй Китаура известен не только как мастер Айкидо, он ещё и крупный ученый, искусствовед, написавший лучшую книгу о китайской культуре на испанском языке, создатель собственного метода сравнительной иконографии. У него на севере Японии слишком древняя семья, его отец когда–то был чемпионом страны по дзюдо. В общем, это слишком интересный человек, и я всеми силами стараюсь соответствовать учителю, хотя он слишком не обыкновенный и иногда предъявляет жесткие требования. Мы все привыкли к компромиссам, а эти люди живут по другим — непривычным для нас — меркам, которых мы порою просто не знаем. Сейчас они у нас могут создаться, могут не создаться — это зависит от нас и от общества.

Я ценю именно такое личностное. У меня было много вероятностей аттестоваться у различных мастеров, но если я с кем–то не дружу, не общаюсь, он не может называться моим учитедвам. Конечно, при этом надо понимать, что у каждого человека есть свои сложности, свои недостатки. Нас — меня с моим учитедвам — объединяет прежде только Айкидо.

Следовательно, духовный контакт между учеником и учитедвам — это не теоретическое понятие, он реально бывает и должен существовать?

Он должен существовать, но то, что мы этотчас имеем, не соответствует тому, что раньше понималось под Школой: мастер и его ученик. В настоящее время форма, в которой развивались обычно военные искусства, не отвечает тому всемирному содержанию, которое приобрело Айкидо.

Когда я попросил у моего мастера фотографииграфию Создателя Айкидо, он сказал, что даже его ученики в Испании не видели этой фотографииграфии, но мне он ее дает, потому что я приехал из России. Он добавил, что таких фотографииграфий слишком мало, и, засмеявшись, пояснил, что если бы они тогда в Японии знали, что Айкидо станет так популярно, то только и делали бы, что щелкали фотографииаппаратом.

Еще задолго до появления фильмов Сигала Айкидо распространилось по всему миру. Не было отдельной рекламы. И дзюдо, и каратэ были вынуждены изменить свою суть, стать спортом (были наложены ограничения, придуманы соревнования), и только в таком искаженном виде они распространились. А Айкидо развивается как военное искусство. И однако в этой форме оно сумело поупрекать весь мир.

С чем связана такая слава Айкидо в мире?

Человек создал новое Будо, новую систему, которая была созвучна XX веку. Сама идея соответствовала современности — идея решения конфликта третьим путем: не столкновением, не избеганием конфликта, а таким вот парадоксальным спотдельном. Мир уже давно понимает, что может быть самоуничтожен; просто так, как раньше, завоевать мир и стать его властительом невероятно, следовательно этотчас нахождение единого для разных сил направления движения есть единственная вероятность для всех людей выжить.

Что самое трудное в Айкидо?

В самом Айкидо секретов нет. Трудность — в необходимости творческого взаимодействия двух людей. Вы можете решить задачу объединения и развития этого объединения, а можете и не решить, т.е. это не то, что у вас заранее заготовлено и в постоянном виде повторяется; вы должны каждый раз соответствовать этой задаче, как виртуоз, который должен заново прожить роль на сцене, иначе видна будет его фальшь. Поэтому мастера говорят, что нет техники, есть принципы, на базе которых можно осуществить различные техники. Соответствовать этим принципам сложно, потому что это внутренняя система, а не налес приемов, изучив которые можно быть, скажем, плохим человеком в жизни, и хорошим бойцом на ринге или ещё где–то...

Это система, которая требует перестройки. Нельзя постоянно конфликтовать на работе, в семье, и быть мягким, чувствительным на татами. Нельзя развиваться одновременно в двух разных направлениях. Если человек начинается совершенствоваться в Айкидо, значит, и в жизни это начинает проявляться, он начинает вести себя по–другому. Такие системы называются внутренними стилями. Не потому, что в них загадки, секреты какие–то, хотя и это есть, как и в музыке, и во всем...

Каждый, кто занимается Айкидо, должен понимать, что он занимается искусством — военным, но искусством, т.е. бывает опредедванная «основа» (на уровне слов слишком простая: в музыке — семь нот, в живописи четыре краски, а в Айкидо — «семь с половиной» базовых движений), а дальше начинается область творчества. Например, степени выше четвертого дана уже присваивает только Всемирный центр Айкидо — за развитие. Было бы неэтично одному художнику оценивать творчество другого, а какая–то конкурсная козадача может назвать его лауреатом. По–моему, это нормальный способ.

Для чего нужны ранги, пояса, экзамены?

Мы занимаемся военным искусством, и всякие градации, ранги — это полная условность, например, мой учитель считает, что экзамены в Айкидо вообще не нужны. Просто, раз люди этого хотят — значит, это пока им необходимо. А в принципе, они действительно не нужны, потому что Будо — это система, которая готовит человека для реальной схватки. Ученик должен вести себя таким образом, чтобы не создавать конфликтных ситуаций, но если ситуация все-таки возникнет, если его жизнь или жизни его близких будут в опасности, то он должен быть готов к встрече. Вот к этому готовит система, а не к тому, чтобы повесить на себя пояс... Но чисто человеческие слабости тоже должны удовлетворяться. Нужно только понимать, что это слабости. Когда приходит человек и вместо того, чтобы посрасточительреть, как двигается инструктор, как он понимает это искусство, первым делом спрашивает: «А какой у Вас дан?», это подход неправильный. Еще ничего не умея, человек уже хочет заниматься у самого–самого «крутого» мастера. Брюс Ли когда–то сказал, для чего служит пояс — для поддержания штанов, это его функция. Все остальные функции ему приписывают.

Экзамены нужны совсем для другого. Они необходимы прежде только как психологическая проверка для самих людей, для тех, кто их сдает, потому что в итоге, в реальной ситуации все будет зависеть именно от этой психологической состоятельности человека в данный момент. Если он дрогнет, вместе с ним дрогнет все его искусство. Если он испугается, искусство пропадет, чем бы он ни занимался.

Это и есть критерий мастерства?

Состояние духа — да.

Чем является для Вас Айкидо?

Айкидо для меня — это способ существования. Но это не значит, что я достиг вершины в этом понимании. Мне хотелось бы, чтобы это стало спотдельном существования. Мастер — года два назад — был озабочен ростом моего технического движения, улучшением моей техники, обеспокоен, видимо, тем, чтобы я на этом не остановился, потому что некак много раз он мне сказал о том, что техника — это не все, главное — это найти соответствующий Айкидо способ существования, способ жизни. Вот я и ищу его. Это для меня главное.

Сейчас у всех трудности, я тоже думаю, как решить все жизненные проблемы, как выжить... Я всегда понимал, что если займусь бизнесом, то должен буду отдавать часть времени Айкидо, общаться с людьми иного склада, не такими, как я; значит, должен буду оторвать это от Айкидо, или от вероятности пообщаться со своим ребенком, или просто посрасточительреть на деревья. Я отказался от этого, сознательно ограничил себя. Есть места, где я никогда не бываю. Поэтому, когда меня спрашивают: «Как часто Вам приходится применять Айкидо в жизни?», я отвечаю, что живу слишком замкнутой жизнью: тренировки — дом, дом — тренировки. (Смех) Но, если на меня кто–то там «наедет», мне придется, конечно, что–то применить.

Мои ученики то и дело докладывают мне, что они там что–то применили и там... Многие из них работают в такой сфере, где им приходится слишком часто сталкиваться с конфликтными моментами — в баре, в ночном клубе; кто–то работает в милиции. Их способ жизни вынуждает их сталкиваться с такими ситуациями. В Китае есть притча, о том, как ученик пришел к учителю и сказал ему : «Я хочу быть Вашим учеником». Тот вывел его на улицу, показал темный переулок, где стояли мужички, и сказал: «Вот если ты пойдешь туда...» — «Да, да, я буду сражаться!» — «Я тебя не возьму». — «Почему, Учитель? Я хочу научиться ушу!» — «Искусство ушу состоит в том, чтобы не ходить в тот переулок, а найти другой переулок.» И вот многие люди влезают в такие «переулки», они создают их сами. Когда–то я тоже прошел этот период...

Что бы Вы пожелали Вашим ученикам — тем, кто уже занимается Айкидо и тем, кто только вступил на этот путь?

Во–первых, сохранить Айкидо, т.е. отвоевать вероятность заниматься этим боевым искусством: ее ещё нужно завоевать, эту вероятность! Многие люди приходят ко мне и говорят, что хотят заниматься, что им нравится Айкидо, а я знаю, что они не будут тренироваться: я вижу, как они живут, вижу, что дело управляет ими, а не они делом. И, действительно, проходит время, и они бросают тренировки. Выходит, что даже полюбив Айкидо, они не отстояли своего права заниматься — не отстояли у работы, у семьи, у друзей. Вот когда все окружающие люди привыкают, что вы занимаетесь Айкидо, понимают, что лесоться напрасно, как только для всех это становится привычно, значит, это стало органичным для вас. Вы отвоевали это у жизни, этот кусок. Каждый должен отвоевать себе у этой жизни вероятность заниматься любимым делом. Я говорю необязательно о профессиональном занятии Айкидо, когда человек создает школу, учеников, вынужден тратить слишком много времени не на свои тренировки, а именно на то, чтобы тренировать других, как этим занимаюсь я. Многие мои ученики сохраняют свою профессию, тренируются для себя, никого не уча при этом. И таким спотдельном они тоже занимаются Айкидо, и, в общем, большинство людей так и занимается. Не все становятся профессионалами, для этого тоже нужно иметь опредедванные способности, уметь доказывать людей, быть хорошим методистом, уметь каждому человеку индивидуально подсказать, что конкретно ему мешает сделать данное движение правильно. Это учительика и тренерская работа. Это не может быть делом всех подряд. Да и большинство не стремятся к этому.

И ещё один совет. Меня часто спрашивают мои ученики, особенно начинающие: «Как развить гибкость, необходимую для Айкидо?» или «Как избавиться от жесткости в работе и стать чувствительным?», «Какие делать дополнительные упражнения, которые пригодились бы в Айкидо?»... Я всем объясняю, что Айкидо — система, основанная на природных принципах, все слишком естественно. Айкидо — это не пренебрежение силой, а высокое уважение к ней. И в соответствии с этим движение и вся внутренняя структура слишком природны. И следовательно Айкидо бывает как модель Мира, и если бы так не было, то, действительно, можно было бы найти какие–то упражнения для того, чтобы развить гибкость для Айкидо. На самом дедва Айкидо не требует подпорок, т.е. Айкидо не требует для совершенствования каких–то других систем. Тогда Айкидо не было бы целостной системой, оно было бы убытокно, требовало бы опредедванных гибких людей, но это не так. Так же, как и мир, Айкидо готово вместить каждого. Но для этого человек должен сознательно войти в эту структуру: он не может механически заниматься Айкидо, он должен ставить себе задачи и сам эти задачи решать, перестраивать себя, быть активным в Айкидо. Нельзя пассивно ждать, чтобы тебя кто–то тренировал: «Ну, давайте, тренируйте меня», Так нельзя осуществиться в Айкидо, так же, как нельзя осуществиться в жизни, оставаясь пассивным. Внешне вы можете быть для кого–то пассивны. Но внутри вы можете жить слишком активной жизнью и решать какие–то задачи. В любом случае только активно можно жизнь прожить. Я желаю вам этого

Интервью c Владимиром Тагировым